Бельгийскому королевскому двору — 175 лет / Бельгия

Туристическое агенство «Экскурсии по Европе»
Экскурсии и деловое сопровождение по Германии, Голландии, Бельгии, Люксембургу
Телефоны в Германии: + 49 (0) 231-839109
+ 49 (0) 231-9109180
Fax: + 49 (0) 231-9109180;
Мобильный телефон:+49 (0) 178-1475657
Email: info@weltreport.de
Интернет: www.weltreport.de

Бельгийскому королевскому двору — 175 лет

 
17599 просмотров
БЕЛЬГИЯ: Бельгийскому королевскому двору — 175 лет




 Бельгийскому королевскому двору — 175 лет (Бельгия)





Каждый день в девять утра «Мерседес» с номерным знаком «10» въезжает в ворота королевского дворца в Брюсселе, и из него выходит пожилой лысоватый мужчина в костюме, с портфелем.


Иногда по торжественным случаям король Альберт II одет в мундир вице-адмирала или генерал-лейтенанта. По понедельникам он встречается с премьер-министром, в другие дни принимает председателей палат парламента, министров, лидеров партий, руководителей судебной власти, экономических и общественных организаций, просто подданных, оказавшихся по тем или иным причинам в фокусе общественного внимания. После обеда уезжает в замок Лакен на северной окраине столицы. Там изучает проекты указов, готовится к аудиенциям, зарубежным визитам, встречам с заезжими главами государств и правительств. Брюссель — место бойкое, и за год здесь бывает десятка три премьеров, президентов и монархов. Хотя и необязательно все они каждый раз наведываются во дворец.

Шестой король бельгийцев Альберт Феликс Умберт Теодор Кристиан Евгений Мария родился 6 июня 1934 года, а вступил на престол после смерти своего бездетного старшего брата Бодуэна 9 августа 1993 года. Он — из династии Сакс-Кобург-Гота, один из представителей которой — Леопольд — стал 21 июля 1831 года первым главой бельгийского государства. Этот предок жил в 1801—1814 годах в России, состоял на службе в русской армии и участвовал в войне против Наполеона в генеральском чине.

Зачем нужен король этому народу с отвязанным либеральным характером, неприятием каких бы то ни было «вертикалей»? Народу, в котором жив дух Тиля Уленшпигеля. Зачем вообще короли в эпоху глобализации, эмансипации, индивидуальных прав личности? Об этом давно все больше задумываются и сами бельгийцы. Но пока от монархии не отказываются. Не видят в отказе от нее больше смысла, чем в сохранении.

В сентябре 1830 года либеральная буржуазия южных провинций Нидерландов, отданных после Ватерлоо из-под власти Парижа под власть Амстердама, подняла восстание и прогнала голландцев. На Лондонской конференции международное сообщество — Велико-британия, Франция, Пруссия, Австро-Венгрия и Россия — неохотно подтвердило независимость нового государства. Три последние державы, лоскутные империи, для которых сепаратизм, да еще и либеральный, был как черту ладан, держались за нерушимость границ Венского конгресса. Их удалось уломать тем, что новая страна будет монархией, ее возглавит немец, который служил в русской армии и породнился с британским домом Виндзоров. Князь Леопольд к тому времени овдовел после смерти наследницы британского престола Шарлотты, проиграл Оттону Баварскому конкурс на замещение вакансии короля Греции и оставался не у дел.

— Господа, вы так грубо обошлись с королем, который при этом не присутствовал и не мог защититься. Это же демократическая хартия, — воскликнул он о Конституции, принимая в Лондоне делегацию Национального конгресса Бельгии. Князь был воспитан в консервативных традициях, и в юности в Кобурге его слово было законом.

А бельгийцам он нужен был только потому, что на монархическом пейзаже Европы король означал государственный суверенитет. «Как монархия мы держава, как республика — пугало», — заметил делегат Жан-Батист Нотомб.

…Королевская площадь. После полудня. Черный «Мерседес» выруливает из дворцовых ворот, у которых оказались полтора десятка зевак. Аккуратные старушки восклицают: Vive le Roi! («Да здравствует король!») — и из заднего окошка с опущенным стеклом им улыбается знакомое лицо в очках с тонкой оправой. «Мерседес» в сопровождении двух мотоциклов с синими мигалками, шлепая шинами по брусчатке, направляется к площади Трона и там попадает в поток бульварного кольца. Эскорт привычно, без вызова и истерики теснит машины из левого ряда, водители на секунды уступают дорогу, пропуская короля, как пропускают «скорую» или пожарных. Нет, пожалуй, спокойнее. «Скорая» и пожарные бьют по нервам пронзительными сиренами.




 Бельгийскому королевскому двору — 175 лет (Бельгия)






На фото пятнадцатилетней давности принц Альберт вместе с принцессой Паолой — в потертых джинсах и кожаных куртках, на мощном мотоцикле. Знаменитый бельгиец, а в прошлом, как и Паола, итальянец Сальваторе Адамо спел на это две песни: Dolce Paola и En blue jeans et blouson d'cuir. Поговаривают, что, даже вступив на престол, Альберт инкогнито выезжал на автостраду, чтобы испытать драйверское ощущение скорости. Но четыре года назад, катаясь на мотоцикле в своем имении Шатонеф-де-Грасс на юге Франции, он сломал лодыжку. У него нет своей «кремлевки», и когда шесть лет назад понадобилось удалить дискальную грыжу позвоночника, он выбрал клинику Святой Богородицы в Алсте (по-нашему — районную), потому что в ней ежегодно делается пятьсот подобных операций и доктор Мишель Ван Вейве самый опытный по этой части. Через три месяца пришлось делать четырехстороннее коронарное шунтирование, и король опять попросился в Алст.

Открытие брюссельского автосалона, собрание Бельгийской федерации промышленников и предпринимателей или какой-то еще хеппенинг с присутствием короля. Ведущая с красивыми ногами и красивым голосом каждый раз, обращаясь к аудитории, начинает со слова Sire. Наверное, только здесь еще можно услышать это французское словечко. Так обращаются к своему государю. После торжественной части все высыпают на фуршет, и король тоже — с пузырящимся шампанским. К нему подходят, чокаются. Но ажиотажа не видно. Как в приличном обществе не принято таращиться на знаменитость и докучать попусту. Он как-то рассеянно и устало улыбается, когда ему представляют кого-то из собравшихся. Терпеливо выслушивает банальности, участливо задает вопросы для поддержания беседы.

Как-то уже давно я получил от тассовской редакции задание узнать для светской хроники, где король проведет отпуск. Советница Двора по прессе Франсуаза Гюстэн, занудная дама, ведущая по ТВ слащаво-политкорректную передачу о монархах, в ответ спросила: «Не считаете ли свой вопрос нескромным?».

Монархии в Европе не одинаковы в смысле публичности. Самая публичная — в Монако. Это часть жизни княжества-поп-звезды. За ней — британская, в основном за счет истории с Дианой. Самая политическая — испанская, благодаря роли Хуана Карлоса в переходе от диктатуры к демократии. Остальные много фотографируются для глянцевых журналов, но без слов.

…На открытии культурного фестиваля Европалия—Россия в брюссельском Дворце изящных искусств толпа приглашенных в фойе под присмотром охраны окружила Владимира Путина. Альберт II привлекал меньше внимания. В какой-то момент мы со знакомым бельгийским профессором-историком оказались рядом с монархом. Альберт II улыбнулся и кивнул, узнав, конечно, профессора. А тот с академической рассеянностью не нашел ничего менее идиотского, как мне его (а не наоборот) представить: «А это наш король».

…Но вот день памяти о жертвах войны. В крепости Брендонк, которая в начале Второй мировой была первым этапом на пути в лагеря смерти, выстроился военный оркестр, места на трибунах заняли министры, парламентарии, послы… Все, потея от зноя, ждут короля. Солидный кортеж въезжает в ворота, и под звуки «Брабансонны» (бельгийского гимна) все встают…

И совсем уж король как король, когда принимает верительные грамоты. Много повидавшие послы с восхищением рассказывают о своем участии в церемонии, обрамленной пышным парадом конных гвардейцев. Монарх в этот момент — фигура для удовлетворения тщеславия. Посол потом держит на видном месте фото, где после вручения грамот с восторженным видом позирует рядом с королем. Оба — в парадных мундирах с блестящей мишурой.

Трудно обозначить место монарха в жизни страны, хотя оно и определено Конституцией. Можно выделить два момента. Во-первых, он действует только на федеральном уровне. Здесь шутят: есть единственная бельгийская семья — королевская. Монарх — не фламандец, не валлон, не брюсселец и даже не немец, несмотря на далекие корни. Он король всех бельгийцев. Во-вторых, он всегда «прикрыт» министром, чья подпись стоит рядом под указами. Конституция гласит: «Персона короля неприкосновенна, а отвечают министры». Формально королю принадлежит исполнительная власть, но он «царствует, а не правит». И обладает «властью влияния», «морального авторитета». Он парит над политикой. Конституция запрещает занимать политическую позицию. Даже в отношении националистической партии «Фламс Блок», которую в приличном обществе критикуют все. Но не король. Зато вот во дворце принимает пекаря-фламандца, который, несмотря на угрозы, не уволил из своей пекарни мусульманку, ходившую на работу в хиджабе. Демонстративно фотографируется с обоими. Разве это не политика? Или встречается с родителями детей, замученных педофилами. И задает вопрос полиции, почему она плохо работает. Говорит о победе над Гитлером и поминает жертв холокоста, в том числе выданных палачам бельгийцами. Он не управляет обществом, но задает моральный настрой.

Он — светский пастырь, но не божество. Над ним шутят, в том числе в анекдотах. Иногда пошло, смеясь над трясущимися пальцами и неуверенной старческой походкой. Но не зло. В уголовном кодексе нет статьи об оскорблении личности короля. Там есть статья об оскорблении личности.

Статьи Конституции о монархии почти не изменились за 175 лет. Никто не хотел открывать ящик Пандоры, потому что государство с самого начала было устроено так, что монархия никому не мешала. Журнал «Виф/Экспресс» провел недавно опрос 509 депутатов. Убежденные монархисты или «монархисты сердцем» — в меньшинстве. Есть еще «монархисты разумом», которые полагают, что рушить монархию не стоит из практических соображений. Вместе они составляют незначительное большинство сторонников статус-кво. Во Фландрии три четверти парламентариев хотели бы если не республики, то хотя бы «монархии-лайт». Чтобы, как в Швеции, король даже формально не мог назначать министров, а речи, написанные премьером, читал бы по бумажке, как королева Великобритании. Две трети называют себя республиканцами. Напротив, большинство избранников от франкоязычной части Бельгии — роялисты. В урезании прерогатив короля они видят этап к упразднению монархии и распаду бельгийского федеративного государства. И так уже свелась на нет роль короля как верховного главнокомандующего: Бельгия член НАТО. В Евросоюзе стерлись границы, введена единая валюта, предприятия национальной гордости растворились в транснациональных корпорациях.

По-моему, бельгийцам король если и нужен, то для того, чтобы чувствовать себя свободными. Когда первое лицо — символ, то можно не церемониться со вторым, третьим и следующими, которые управляют страной. Никогда на выборах не стоит вопрос о замене главы государства, а остальных начальников граждане меняют как парикмахера. В Бельгии монархия — это не державная вертикаль. Это как корпус старинных часов, без которого они все равно бы ходили. Но механизм без корпуса вроде бы и не часы.

ПО материалам RUS.nl